Рустам, похоже, понял, что я сомневаюсь в подлинности его "документа", и прислал мне фото одной страницы, исписанной суровым, размашистым мужским почерком. Сердце скакнуло в горле, потому что текст начинался со слов:

"Ты никогда не прочтёшь это письмо, но я больше не могу оставаться со своими мыслями наедине — они разрывают меня на части и сводят с ума…"

Рустам добавил от себя:

"Таких страниц у меня очень много. Как будешь готова к встрече, просто напиши мне…"

Я вся передёрнулась, представив, что вновь окажусь лицом к лицу с этим ужасным человеком, но следом жадно припала к письму покойного свёкра — благо, переводить его было не нужно, кроме редких отдельных слов. Я уже достаточно бегло читала на языке мужа.

Письмо Джадира Насгулла к своей возлюбленной

"… Милая моя Амиля (я вспомнила, что так назвала Беату Хафиза), одному Господу известно, как сильно мне хотелось бы выразить всё, что я чувствую к тебе, но, увы, в моём распоряжении весьма скудный запас английских слов, с помощью которых у меня выходит только простое и банальное "Поцелуй меня" или "Я скучаю по тебе". Может быть, когда-нибудь, через много лет, ты сможешь прочесть это письмо и умилиться тому, как такой пугающий тебя человек мог испытывать такие сентиментальные чувства. Я бы хотел в это верить. Меня радует мысль, что ты через много лет будешь рядом. Конечно, я был бы рад вдвойне, если бы ты выбрала такую судьбу сама, а не потому, что я удерживаю тебя своей волей. Но пока мне не хватает духу предложить тебе подобный выбор.

Признаюсь честно, ты привлекла меня поначалу исключительно своими физическими данными. Я был сражён твоей молодостью и необычной красотой в самую первую нашу встречу, но видел, как далека ты от симпатии ко мне. Не было в тебе и покорности, как в других женщинах, попавших ко мне не по своей воле. Больше всего ты была похожа на воробушка, нахохленного, злого и настроенного по-боевому: или свобода, или смерть. А я никогда в жизни не насиловал женщин. Конечно, в мою спальню порой попадали девушки, не пылавшие желанием оказаться со мной в одной постели, но почти никто из них не выражал активно эту позицию (а тех, кто выражал, я отпускал, как и тебя). Как я понимаю, те пассивные страдалицы думали, что их станут наказывать физически за неповиновение или даже казнить, и предпочитали терпеть. Ты же не собиралась обменивать свою честь на безопасность, и это достойно уважения.

Честно говоря, отправив тебя в качестве служанки в дальнее поместье, я совершенно забыл о тебе, но ты напомнила мне о себе весьма необычным способом. Я никогда раньше не слышал такого красивого пения…"

На этом первая страница письма обрывалась, и я буквально схватилась за голову в сильнейшем волнении. Всё сходится, это письмо выглядит очень правдоподобным, но мне по-прежнему нельзя покидать нашу с Терджаном спальню…

Глава 20

Стоит ли тайна из прошлого моих теперешних доверительных отношений с мужем? Я посмотрела на спящего Терджана. Лицо его было нахмурено, губы напряжённо сжаты. Мелькнула безумная мысль, не разбудить ли его и не рассказать ли всё как есть: про Петю и коварный план Рустама, про его грязные намёки и попытки выставить меня непристойной женщиной, тогда как я совершенно невинна и честна перед мужем…

Но я не могла оценить последствий. А что, если тогда всё рухнет в одночасье и погребёт под собой и нас с Терджаном, и Петю с его семьёй? Ах, если бы только знать, на что Рустаму нужны эти несколько дней! Может быть, мой любимый супруг смог бы остановить его за это время и спасти всех…

Я забралась в постель, удобно устроилась в сильных горячих руках Терджана. Мне необходимо было согреться, успокоиться, почувствовать себя в безопасности… И тут зажужжал будильник. Сердце подскочило в груди и оборвалось. У моего мужа был заведён будильник на полночь! Это могло означать только одно: ловушка. Рустам заранее предупредил младшего брата о нашей с ним предполагаемой встрече и предложил проверить меня. Я вздрогнула, но сразу следом замерла, плотно закрыв глаза. Терджан пошевелился, выключил вибрирующий будильник, приподнявшись на локте, заглянул мне в лицо — всё это я чувствовала осязанием. Притворилась спящей. Муж облегчённо выдохнул, лёг обратно, прижал меня к себе покрепче и снова уснул.

Вот вам и доверие. Пять лет мы живём в счастливом браке, я примирилась с его первыми жёнами и детьми, сама родила ему сына… Но он всё равно готов поверить наветам брата, которого не видел десять лет! Это было обидно, даже в горле засаднило, но я решила подумать об этом завтра, на свежую голову. А теперь — спать. Кто его знает, сколько таких будильников ещё разбудит моего любезного супруга среди ночи…

Утром мы с мужем поменялись местами: вчера вечером он был рассержен и обижен неизвестно на что, а сегодня я решила надуться из-за того, что он доверяет жестокому и коварному брату больше, чем мне. Едва проснувшись, Терджан принялся обнимать и целовать меня, широко оглаживая моё полуобнажённое тело своими большими горячими руками.

— Ты можешь объяснить мне, что происходит? — недовольно осведомилась я, не особенно успешно уклоняясь от его активных ласк — главным образом потому, что они мне были приятны. — Вчера ты был груб, как голодный тигр… а сегодня ластишься, как домашний котик.

— Иногда мне не хочется… сдерживать свою звериную натуру, — признался Терджан, и щёки его потемнели румянцем. — Я сделал тебе больно, любовь моя?

— Нет, но…

— Тебе не нравится моя грубость? Тебя не возбуждают такие игры?

Я тоже вспыхнула, лицо запылало огнём. Он прав, ещё как возбуждают, просто…

— Мне бы понравилось намного больше, — проворчала я, — если бы ты предупредил меня, что это игра. А так мне показалось, что ты сердишься и… как будто наказываешь меня. Но я даже не знаю, в чём провинилась.

— Ни в чём. Ты идеальная женщина. Я обожаю тебя, Ева. Ни одна женщина на свете не делала меня таким счастливым, как ты. Вот почему я хотел бы завести в своём доме ещё одну такую. Похожую на тебя.

У меня буквально отпала челюсть, но Терджан так хитро улыбался, что я быстро сообразила: это шутка. Муж же принялся освобождать меня от сорочки, а потом пробормотал:

— Давай же поскорее займёмся её изготовлением… Мне так нравится любить тебя, ничем не предохраняясь.

Я засмеялась от души и потому не смогла сопротивляться раздеванию. Терджан избавил от одежды меня, а потом себя, и мы с наслаждением, неторопливо занялись любовью, лаская и целуя друг друга. Разве можно обижаться на такого нежного, романтичного и сексуального мужа? Интересно, я когда-нибудь перестану забывать обо всём на свете, увидев его обнажённым?

За завтраком тоже всё переменилось, по сравнению со вчерашним ужином. Рустам сидел хмурый и недовольный, что, впрочем, ничуть не испортило ему аппетит. Он активно поглощал всевозможные яства со стола, в том числе жирные и сладкие. Но я не слишком засматривалась на шурина: у меня был намного более приятный объект для наблюдения — мой муж, выглядевший влюблённым, как мальчишка. Глаза его сияли, когда он смотрел на меня, и несмотря на полное отсутствие волос на макушке, Терджан казался всклоченно-счастливым. Он, в отличие от брата, ел немного, и я мысленно восхищалась этой его сдержанностью, позволившей мужу в пятьдесят выглядеть лучше многих сорокалетних мужчин. Его крепкая, но стройная фигура безумно нравилась мне как с эстетической, так и с сексуальной точки зрения. Мой муж — самый красивый из всех мужчин, которых я когда-либо знала в своей жизни.

Зойра тоже выглядела благодушно, а с ней и остальные домочадцы. Сегодня всё было прилично: младшая жена вышла к завтраку вместе со всеми, а господин взирает на неё влюбленными глазами, как и предыдущие пять лет. Всё на своих местах.

Но мои злоключения на этом отнюдь не закончились — скорее, они только начинались.